Солнце уже вошло в зенит. Становилось жарко. Импровизированная церемония проводов немного затянулась, Нэнси немного устала и все решили переместиться в тень самолета. Здесь Билл Краузе, муж Нэнси, передал Лу забавный сувенир на память – резиновую ленту.

– Я уверен, что все пройдет нормально. Но все же, на всякий случай лучше иметь под рукой этот инструмент. Если проект начнет трещать по швам – его можно будет снова собрать воедино, стянув этой резинкой.

Все засмеялись и начали загружаться в самолет.

Нэнси последний раз благословила всех членов экспедиции:

– Да хранит вас Господь. Поезжайте, удачно выполните свою миссию и благополучно возвращайтесь домой.

Двенадцать членов команды, собранных компанией North South Polar, и пять участников от Береговой охраны начали рассаживаться в самолете. Когда Нэнси и Билл уже собирались уезжать, неожиданно явился Стив. В последний момент ему удалось получить на таможне радар Яаны.

Все уселись в кресла, пристроили в хвосте самолета и под сиденьями многочисленные контейнеры и личные вещи. Члены экипажа раздали беруши. Мы приготовились к семичасовому перелету.

Похоже, настоящая «Утиная охота» начнется уже совсем скоро.

Для троих летчиков, ютившихся в снежной хижине под крылом бомбардировщика «PN9E», новый год начался так же грустно, как закончился предыдущий. Пурга не стихала сутками, колючие, как маленькие иголки, снежинки жалили лицо, а некоторые залетали даже внутрь спальных мешков. Люди почти потеряли счет дням. Однажды ночью (по их подсчетам, это было 2 января) пилот Арманд Монтеверде проснулся от того, что почувствовал на теле какую-то странную тяжесть. Он зажег спичку и понял, что через небольшую дыру в стене с наветренной стороны в жилище проникает снег. Поверх его мешка уже намело приличный сугроб, который вскоре мог похоронить человека заживо. Буран проделал в стене множество отверстий, и через них в помещение попадали твердые и царапающие кожу микроскопические осколки льда. Северный ветер дул с бешеной силой, не встречая никаких препятствий на бескрайней ледяной равнине.

Монтеверде разбудил Беста и Спину, и вместе они попытались с помощью подручных материалов заделать дыры. С тем же успехом они могли попробовать вычерпать реку ведром. Пурга продолжала биться в северную стену, грозя напрочь снести ее.

Впервые за два месяца, прошедшие с момента катастрофы «В-17», надежда оставила сердца пилотов. Отчаяние накатывало на них и ранее, но никогда оно не было таким глубоким и беспросветным. Летчики прекрасно знали, что гренландская вьюга может бушевать много дней подряд. Если этот буран именно такой, то не стоит тратить последние силы и энергию на то, чтобы противостоять ему. Эту битву им не выиграть. Монтеверде, Бест и Спина взялись за руки, произнесли слова молитвы и приготовились к смерти.

Они перетащили мешки ближе к тоннелю, проделанному в южной стене, который служил входом в их пещеру. Измученный, давно сдавшийся Клинт Бест быстро уснул. Мешок Арманда ранее подмок, а теперь покрылся коркой льда, но тот все равно залез в него. Его трясло от холода, но в душе уже не шевелилось никаких чувств: она будто онемела после того, как он осознал, что скоро все кончится. Монтеверде закрыл глаза и отдался на волю провидения.

Пол Спина не спал. Перед его глазами вновь и вновь проходила вся его жизнь с самого ее начала (детство он провел в сельской местности в штате Нью-Йорк) до предполагаемого конца – в качестве заледенелой мумии среди просторов Гренландии.

Так незаметно пролетело несколько часов. Было темно. Ветер приподнял крыло самолета и под него начал залетать снег. Спина разбудил своих товарищей, но они дружно ответили, что сделать ничего не могут: остается только молиться.

Через некоторое время они заметили, что в одном углу снега наметает меньше, чем в других частях иглу. Передвинув спальные мешки туда, все снова попытались заснуть. Прошло еще несколько часов, и ураган стих. На этот раз ему не удалось похоронить людей под снежным завалом.

Когда все трое проснулись, то с удивлением увидели, что весь их «дом» заполнен снегом, кроме одной его части – именно той, где трое притулились этой ночью. Летчики сварили кофе и занялись починкой северной стены. Ее укрепили фанерой от ящиков с припасами, которые им сбрасывали с воздуха, а затем еще полили водой, разогретой в банках из-под молока. Поверхность заледенела, и теперь сквозь нее не могли проникнуть никакие ураганы. Вверху, правда, оставили несколько отверстий, чтобы дневной свет имел доступ внутрь. Ночью их закрывали тряпками и крупным мусором. Спина предложил не выгребать наваливший в их пещеру снег, чтобы не выходить из укрытия всякий раз, когда нужно набрать воды для приготовления пищи и питья.

Шли дни, ледник, на котором они обитали, медленно продвигался к морю. Передний его край обламывался и падал в воду, образуя новые айсберги. А на его поверхности разверзались новые трещины. Вьюга и ветра скрыли глубокие проломы под нетолстым слоем снега и льда, так что, собирая сброшенные припасы, летчики понимали, что каждый шаг может обернуться катастрофой. Оставаться в подремонтированном доме было не намного безопасней. Хвостовую часть самолета уже поглотила расселина. Точно такая же могла в любой момент открыться под ними. Все трое вздрагивали, когда ледник под ногами сотрясался и приходил в движение. Но между собой они об этом не говорили. Осуждать угрозу не было смысла.

5 февраля 1943 года погода на восточном побережье Гренландии улучшилась, насколько это вообще возможно зимой в этих краях. По оценке Гарри Спенсера, с тех пор, как их сани застряли посреди ледника, снежный покров вокруг вырос метров на пять с половиной. В тот день небо было чистым, что случается довольно редко.

Самолет-разведчик совершил пробный вылет, и его пилот доложил полковнику Бальхену: облаков нет, температура на земле около минус десяти. «По-гренландски» это могло означать «тепло и солнечно».

Командир приказал обеим спасательным командам готовиться к взлету. Но как раз когда пилоты уже собирались забраться в кабину, пришла тревожная радиограмма от генерала Генри Харли Арнольда, которого звали также Хэп – командующего ВВС Армии США. В ней говорилась: «На авиазаводе считают, что передняя переборка PBY слишком слаба и не выдержит приземления на ледник». Бальхен понимал, о чем речь. Переборка – это стенка, которая отделяет носовой отсек от остального внутреннего пространства фюзеляжа. Если при посадке она деформируется от удара, самолет может развалиться, а люди и собаки внутри пострадают.

Арнольд ставил перед руководителем операции вопрос: «Каковы ваши планы?». На это Бальхен ответил: «Все равно вылетаем». Позже он объяснил свое решение: «Времени на то, чтобы отработать посадку в тестовом режиме у нас не было. К тому же я понимал, что если чему-то суждено произойти, это случится, проведем мы пробный вылет и приземление или нет».

В тот день с базы «Блюи Ист-2» поднялись в воздух три самолета. «В-17» под командованием Кеннета Тернера указывал путь; за ним следовали две летающие лодки. «Каталины» выполняли спасательную миссию, поэтому их можно было называть «Дамбо». Кружа над лагерем посреди ледника, Тернер связался с Гарри Спенсером по портативной рации и спросил, каковы погодные условия на земле. Командир бомбардировщика беспокоился, что слишком сильный ветер не позволит «Каталине» сесть, но Спенсер его успокоил – у поверхности не было столь мощных порывов.